Диктатура Кшесинской.
«...Въ квартиру вчера вселнли проститутку. Комендантъ ходилъ по коридору и кричалъ: «Если не поставите еі кровати, будете въ 24 часа выселены...» Въ коридоре напротивъ меня женщина съ четырмя детьми, — съ семи часовъ утра визгъ и гамъ...
Ухожу въ прошлое. Пишу. Даже картины прошлыхъ греховъ даютъ утешеніе отъ окружающей действительности. Въ нихъ побудительная сила,побужденіе къ работе, — все таки жизнь; здесь, кругомъ, одно умираніе, надвигающаяся смерть... Ухожу в прошлое»....
Таково было настроеніе, въ которомъ кн. Сергей Михайловичъ Волконский писалъ в 1918 — 1920 г.г. свои интересныя и содержательныя воспоминанія, часть которыхъ только что появились въ печатм, въ виде объемистаго тома.
Въ нихъ С. М. Волконскій действительно пишетъ главнымъ образомъ о «прошлыхъ грехахъ». Прошлое ему рисуется совсемъ не въ радужныхъ краскахъ. Онъ рязоблачаетъ это прошлое, раскрываетъ его грехи и ошибки. Но тутъ же онъ признаеть, что это «всё таки была жизнь».
Онъ любитъ эту жизнь, какъ ни были неневистны ему грехи ея, и съ увлеченіемъ восстанавливаегь въ своей памятя безвозвозвратно минувшіе годы.
Въ книге ки. С. М. Волконскаго есть глава подъ несколько неожиданнымъ названіемъ «Фижмы». Знаете ли вы, что такое «фижмы»? Это каркасъ, который въ ХVII, XVIII и XIX векахъ, вь теченіе неcколькихъ поколеній, носилb дамы подъ юбками для того, чтобы сделать ихъ пышнее.
Какое же отношеніе имеють «фижмы» къ воспоминаніямъ кн. Волконскаго? . Оказывается, самое близкое.
Оказывается, что они сыграли важнейшую роль въ его служебной карьере. Именно фижмы побудили его покинуть постъ директора Императорскихъ Театровъ, который онъ въ теченіе двухъ летъ съ блескомъ занималъ, и на которомъ онъ сделалъ многое для русской сцены.
Дело произошло воть какъ.
Въ Маріинскомъ театре совершенноособое место принадлежало М. Ф. Кшесинской, и при томъ не въ силу ея артистическихъ заслугь, а благодаря тому, что до жентиьбы Николая II, она была близка съ нимъ, а потомъ сошлась съ великимъ княземъ Сергеемъ Михайловнчемъ. Все ея желанія Сергей Михайловичъ доводилъ до царя, а Николай II по старой памяти считалъ своимъ священнымъ долгомъ выполнять ихъ, какъ бы они не были нелепы. Получалась картина, какъ говаривалъ А. П. Чеховъ, достойная кисти Айвазовскаго.
Пожеланія артистки, чувствовавшей себя на положеніи «августейшей», былн довольно однообразны. Они всегда клонились къ тому, чтобы показать свою власть и силу и устранить со сцены конкурентокъ.
Для этого она пользовалась первымъ представнвшнмся случаемъ, нисколько не смущаясь темъ, что капризы ея ставили театральную дирекцію въ самое затруднительное, иногда просто невыносимое положеніе.
Началось съ такого казуса. Какъ то разъ Ннколай II, бывшій усерднымъ посетителемъ казенныхъ театровъ, пробегая программу спектаклей будущей недели, сказалъ Волконскому, что онъ будетъ очень радъ увидеть балетъ «Фіаметта», значившійся въ программе. Волконскій сообщилъ объ этомъ на сцене артистамъ. Случайно тутъ же по близости стояла Кшесинская. Такъ какъ въ балете этомъ должна была выступать не она, а Трефилова, которую она не могла терпеть, то она решила не допустить спектакля. Результатомъ ея закулисной работы было то, что черезъ три дня Николай II, пріехавъ снова въ театръ сказалъ:
— «Ахъ да, Волконскій, я хотелъ вамъ сказать... Я знаю, что «Фіаметта»
требуетъ много репетиціей, теперь масленица, они устали, — дайте лучше въ пятницу «Маркитантку».
«Фіаметта», — поясняетъ С. М. Волконскій въ своихъ воспоминаніяхъ, — одноактный балегь, никакихъ репетицій не требовала, но онъ сразу понялъ, въ чемъ дело, и не возражалъ.
Тутъ по крайней мере былъ благовидный, хотя и вымышленный предлогь. Обыкновенно же, и предлоговъ не было.
Вотъ яркій примеръ. Предшественник Волконскаго Всеволожскій пригласилъ въ Петербургъ дрезденскую танцовщицу Грималъди. Она выступила уже при Волконскомъ съ большимъ успехомъ въ балете
«Жизель». Следующимъ спектаклемъ должна была быть «Тщетная предосторожность» . Спектакль уже былъ объявленъ. Но Кшесинская заявила, что считаетъ этотъ балетъ «своимъ». Волконскій пытался убедить ее въ несправедливости ея притязаній, но, конечно, безуспешно.
На другой день Волконскаго приглашаетъ къ себе Сергей Михайловичъ и настаиваетъ на отмене спектакля. Волконскій обещалъ подумать, но, посоветовавшись съ министромъ двора, Фредериксомъ, который
посоветовалъ ему остаться твердымъ, написалъ великому князю письмо, въ которомъ сообщалъ, что «по зрелымъ размышленіямъ» къ сожаленію, исполнить его пожеланія не можеть. Сергей Михайловичъ ответилъ крайне недовольнымъ и нескладнымъ письмомъ, заканчивавшимся следующей, удивительно несуразной фразой, подъ перомъ великаго князя производящей прямо неловкое впечатленіе: «А, что вы пишите, что отвечаете мне по зрелымъ размышленіи, то и я обратился къ вамъ не безъ онаго. Оскорбивъ Матильду Фелнксовну, вы оскорбили и меня».
Волконскій распорядился продолжать репетиціи, но недели черезъ две получиль оть царя шифрованную телеграмму (изъ Дармштадта) съ приказаніемъ оставить «Тщетную предосторожность» за Кшесинской. У беднаго Волконскаго не было шифра, пришлось обратиться за помощью въ миннстерство двора. Все дальнейшія попытки противостоять Кшесинской не прнвели ни къ чему.
На Пасхе того же года Кшесинскаи должна была выступить въ балете «Камарго» , въ которымъ передъ темъ танцовала также Леньяни. Для Леньяни былъ вставленъ русскій танецъ въ костюме Екатерина II на балу, данномъ въ честь австрійскаго императора Іосифа ІІ. Костюмъ этотъ былъ, какъ полагается, съ фижмами. Но Кшесинская заявила, что фижмъ не наденетъ, и действительно, вышла на сцену безъ нихъ. Волконскій подвергъ ее за нарушеніе распоряженій дирекціи денежному штрафу.
Штрафъ однако по высочайшему повеленію черезъ два дня былъ снятъ.
Тутъ Волконскій решилъ, что при такихъ порядкахъ онъ оставаться больше не можетъ. Вбобще все положеніе въ Императорскихъ театрахъ къ тому времени сложилось такъ, что онъ ждалъ перваго удобнаго случая, чтобы уйти. «И этому самому костюму Екатерины Великой, пишетъ онъ, — суждено было оказать мне услугу, за которую я ему былъ благодаренъ въ теченіе многихъ летъ».
Нужно заметить, что кн. С. М. Волконскій въ теченіе двухъ летъ былъ человекомъ, который по своему положенію чаще встречался съ Николаемъ II, чемъ наиболее высокопоставленные сановники и считался регsопа gratа . Однако когда онъ сделалъ царю докладъ о положеніи, указалъ на всю ненормальность сложившихся условій
и въ заключеніе, попросилъ объ увольненіи, царь ему ответилъ только:
— Да, но васъ трудно будетъ эаместить.
Однако это оказалось возможнымъ, и спустя немного времени С. М. Волконскій получилъ свою отставку.
П . Ш .
Газета «Сегодня». Рига. № 27. 04. 02. 1923
Фото: С. М. Волконский(1860- 1937).
